Тогда почему бы не бежать? Зачем связывать судьбу с обреченными? Ради чести? Ее не существует. Ради дружбы? Скюльвенд — враг всем. Да, случаются перемирия, временные союзы ради общих интересов, но больше ничего. Ничего значимого.

Этому научил его Келлхус.

Найюр хрипло рассмеялся, осознав это, и на мгновение мир пошатнулся. Его наполнило ощущение силы — словно из его тела вырастал кто-то другой, могучий и огромный. Словно он может протянуть руки, оторвать от земли Джокту и швырнуть за горизонт. Его ничто не связывало. Ничто. Ни сомнения, ни инстинкты, ни привычки, ни расчет, ни ненависть... Он стоял в начале всего. Он стоял нигде.

— Людям интересно, — сказал Тройатти, — что тебя так развеселило, господин.

Найюр осклабился.

— Да то, что я когда-то беспокоился за свою жизнь!

----

Найюр возбужденно взвыл. Нансурцы наступали на него с перекошенными от ужаса и решимости лицами, выставив тупые концы копий. Найюр прыгнул в самую гущу врагов, воздев покрытые шрамами руки.

— Я демон! — рычал он. — Демон!

Его пытались схватить, а он ломал им руки, разбивал лица, сворачивал шеи, калечил спины. Кровь брызгала в небо, когда он вырывал еще бьющиеся сердца. Мир распадался, как гнилая шкура, а Найюр был как железо. Только он.

Он был одним из Народа.

Нансурцы вдруг дрогнули, отступили и укрылись за щитами тех, кто стоял сзади. Они с ужасом смотрели на его окровавленный силуэт. Казалось, вся земля охвачена огнем.

— Тысячу лет! — прорычал он. — Тысячу лет я насиловал ваших жен! Душил ваших детей! Убивал ваших отцов! — Он взмахнул сломанным мечом. Кровь струей текла с его локтя. — Тысячу лет я охотился на вас!

Он отшвырнул меч, схватил копье и метнул его в солдата, стоявшего напротив. Копье пробило щит, кирасу и прошило тело насквозь.

Найюр расхохотался. Ревущее пламя подхватило этот смех, наполнив его смертоносным колдовством. Крики, вопли. Кое-кто уже бросил оружие.

— Взять его! — послышался крик. — Вы нансурцы! Нансурцы!

Знакомый голос.

Он мгновенно вернул им осознание общей силы, совместно пролитой крови.

Найюр опустил голову, оскалился...

На сей раз они бросились все разом, опрокинув скюльвенда, как волна. Он отбивался и вырывался, но его свалили на землю. Все поплыло. Враги, как воющие обезьяны, плясали вокруг него и били его, плясали и били.

А потом они пропустили к Найюру своего непобедимого экзальт-генерала. Над его прекрасным избитым лицом к небу поднимался дым, заслоняя звезды. Глаза Конфаса были прежними, только нервными. Очень нервными.

— Точно такой же, — презрительно выплюнул он разбитыми губами. — Точно такой же, как Ксуннурит.

И когда тьма опустилась на Найюра, скюльвенд наконец понял: дунианин послал его сюда не для того, чтобы он убил Конфаса.

А для того, чтобы он сам стал жертвой Икурея.